Только вот злилась я явно не на девушку.

Магиана надула губы, поправляя свое длинное платье цвета запекшейся крови. И я впервые обратила внимание, что передо мной демонолог. Кроме того, если приглядеться, это была та самая «томная леди», что совсем недавно беззастенчиво лебезила перед Леонаром. И та самая, которую я перед ним передразнивала.

— Я — Эмилия, единственная дочь маркиза Валенсиана, — с легким вызовом бросила она, — и ты должна относиться ко мне с должным уважением, деревенщина. А не сравнивать со своим паршивым полумертвым хомяком.

Я усмехнулась, неожиданно отмечая, какой злой вышла эта усмешка.

— Во-первых, в императорской академии мы равны. И я — не большая деревенщина, чем ты. А во-вторых, Эмилия, мой хомяк гораздо симпатичнее тебя. Эта швабра цвета перегнившей за зиму травы, что у тебя на голове, рядом не стояла со снежно-белыми прядями Люциана.

— Что? — чуть не проглотив язык от гнева, бросила девушка. — При чем здесь ректор?

Я поморщилась, неожиданно почувствовав волну дрожи, прокатившейся по спине. А ведь и правда, у моего… у нашего ректора волосы точно такие же снежно-белые. Сумеречно-белые…

— Я имела в виду хомяка. Хомяка зовут Люциан, — ответила через силу, пытаясь отогнать неприятные тяжелые мысли, вдруг наполнившие голову.

Почему у ректора волосы такого же неестественного цвета? Почему кожа такая светлая, как правило, немного прохладная?.. Если не касаться груди…

От ярких картинок слегка бросило в жар.

Даже несмотря на то, что сделал этот мужчина, я продолжала вздрагивать от одного воспоминания о нем. Даже несмотря на то, что он, похоже, до сих пор не решил, стоит меня убивать или нет.

Опять обожгло болью где-то между ребер. Я почти до скрипа сжала зубы, чувствуя, что глаза вдруг стали влажными.

Нет уж, сейчас точно не время для этого.

— Назвать белую крысу именем ректора, — фыркнула Эмилия. — Только такая глупая овца, как ты, могла до этого додуматься!

— Имя хомяку придумал Леонар, — ответила, не поднимая головы. — Я передам ему, какого ты мнения о его мыслительных способностях.

Как и предполагалось, после упоминания принца Эмилия побелела, как утиная скорлупа.

— Тебе бы подучиться манерам, нахалка, может, для официантки в трактир и сгодилась бы, а так…

Кажется, от этого диалога у меня начинала раскалываться голова.

— Плохие манеры у меня, да? — переспросила я, поджав губы от внезапной обиды. Ведь в глубине души я понимала, что она права. И наверняка для каждого магиана этой академии становится очевидным мое происхождение, стоит мне только открыть рот. Похоже, для них я — низшее существо. Только почему вдруг меня стало это так задевать? Не потому ли, что это делало пропасть между мной и ректором еще больше? Еще темнее?

Хотя, может, больше уже и невозможно.

Не успела Эмилия ответить хоть слово, как я схватила со стола тот самый камень, который вертела в руках по дороге сюда, и швырнула в обидчицу.

— Вот тебе мои манеры! — крикнула я и тут же поняла две вещи.

Во-первых, кидаться камнями было бы глупо даже в Козьих Шишечках. К тому же, честно говоря, мне не очень-то хотелось травмировать несчастную маркизочку. Но гнев иногда мешает думать головой.

А во-вторых, вместо камня я сдуру швырнула в высокородную выскочку хомяка! А уж его мне было гораздо жальче!

В результате через пару мгновений, которые показались вечностью, бедняга Люциан-младший впечатался в девушку и неожиданно прилип к ней, как банный лист.

А Эмилия пронзительно закричала.

Я вскочила с места, уже собираясь подбирать искалеченное животное, но тут же замерла на месте. Белоснежный комок завис где-то в области шеи девушки, а та усиленно пыталась его оторвать, громко вереща. Совсем скоро ей это удалось, грызун свалился в траву и удовлетворенно потрусил ко мне.

— Эта тварь меня укусила! — рявкнула магиана, зажимая небольшую ранку.

В целом она выглядела не такой уж и пострадавшей. Из маленького пятна на шее даже кровь не шла.

Я пожала плечами, помогая Люциану-младшему опять забраться на стол.

— Прости, друг, я не нарочно, — бросила ему, почесав пушистое ухо. А для Эмилии невозмутимо прибавила: — Я бы тебя тоже укусила, будь я хомяком.

Она захлебнулась очередной фразой. Широко округлила свои пустоватые голубые глаза и умчалась за деревья.

А я села обратно на древесный ствол и глубоко вздохнула. Что-то не клеилось у меня общение с высокородными. Хотя мне вполне хватало Фирузанны в качестве подруги.

Но оставалось надеяться, что хотя бы этот инцидент не повлечет за собой последствий. Впрочем, всегда можно сказать, что мне совершенно не известно, кто там покусал эту маркизочку. Насколько я помнила, она вообще третьекурсница. С какой стати нам быть знакомыми?

Я еще раз погладила хомяка и вздохнула.

В этот момент за моей спиной раздался хруст веток. Резко разворачиваясь, я запальчиво бросила:

— Тебе что, мало?

И тут же слова застряли в горле, а грудь словно сковало морозными цепями: ни вздохнуть, ни отвести взгляда.

Передо мной среди изумрудной зелени стояла высокая фигура ректора. Он странно смотрел на меня дождливой серостью своих глаз. И от этого пристального тяжелого внимания все внутри меня переворачивалось.

— Да, мне мало, магиана Ирис, — мрачно ответил он и шагнул ко мне.

Не знаю, как у него это получалось, но от одного этого неподвижного взгляда, приправленного низким тембром, будто хрустящим от острых осколков, хотелось в ту же секунду спрятаться или убежать.

Или прижаться ртом к его мягким прохладным губам, стирая с них ледяную стужу. Прогоняя грозу из глаз, наполняя их тем самым взглядом, от которого подкашиваются колени…

Я не должна была об этом думать. Не должна была этого хотеть. Ректор обманывал меня, и по всему выходило, что он мне враг.

Но, несмотря ни на что, я не могла не хотеть.

— Нам нужно поговорить, магиана Ирис, — тихо и уверенно сказал он, подходя ближе.

— Разве мы не все обсудили? — с какой-то затаенной обидой бросила я. Хотелось, чтобы это вышло гордо, но получилось жалко.

— Думаю, что не все.

Он подошел еще ближе, заставляя воздух вокруг меня стать горячим, и неожиданно сел на бревно рядом. В каком-то полуметре от меня! Протяни руку, и дотронешься. Поверни голову, и спрятаться от серого взгляда станет уже некуда…

— Мне кажется, вы не до конца поняли все, что я хотел сказать. И для чего я это вам рассказал, — начал он, и голос вдруг оказался тихим. Почти бархатным.

Нет, если он будет говорить вот так, у меня совсем не получится на него злиться!